Судите сами. Приведу краткую хронологию событий, предшествовавших смерти моей матери. Это же описание поучительно для понимания развития тромбоза сосудов, которым могут страдать люди в любом возрасте (нечто вроде рака). Пока ухаживал за матерью после операции, в больнице насмотрелся на совсем молодых людей, которые были на грани потери ног или с уже ампутированными ногами из-за закупорки. До сих пор не ясно чем обусловлено это заболевание, то ли условиями жизни, то ли генетической предрасположенностю. Пусть это описание послужит и познанию, и предостережением другим людям.
     Моя мать, инвалид 2-й группы, дважды Почетный Донор СССР (в 1963, 1984гг., сдала более 100 литров крови за свою жизнь) скончалась в ночь с 3 на 4 августа текущего года. Предполагается, что непосредственной причиной ее смерти была легочная эмболия (закупорка легочной вены в результате отрыва тромба, который образовался в глубокой вене правой ноги). Тромбоз, как заболевание, возник у моей матери не внезапно, а развивался стремительно в течение 2-3-х недель на фоне атеросклероза сердечно-сосудистой системы организма, которым она страдала в течение последних 15 лет. Вот почему официальный диагноз все же оставляет неисследованным вопрос тромбогенеза, долгое время незаметно тлевшего под спудом и вдруг, словно "злой джин вырвавшийся из бутылки", завершился так взрывообразно.
     Замечу, что такое развитие событий было не без причины, этому предшествовал обширный ушиб всего тела при падения на пол в 2 часа ночи с 20 на 21 июня текущего года. Из-за сильных головокружений, связанных с атеросклерозом сосудов головного мозга, она практически не вставала с постели. А в эту ночь ей захотелось самостоятельно добраться до туалета по малой нужде. После этой травмы она не могла принять даже сидячее положение на постели из-за мучительных болей в пояснично-крестцовом отделе позвоночника и в ногах, особенно в левой. Эти боли не давали ей покою ни днем, ни ночью и сопровождались громкими стонами, криками. При этом никаких внешних признаков серьезного травматизма, даже гематом, не было, что очень сильно смущало и вводило в заблуждение. Мы не знал, что думать, что делать, чем помочь. В связи с ее преклонным возрастом я боялся лишь инсультов и инфарктов (вследствие старческой сердечной недостаточности), не помышляя о каких-то других заболеваниях, поскольку на протяжении года она уже перенесла два инсульта (июнь 2008 года и март 2009 года, в обоих случаях вызывалась скорая помощь и фиксировались в амбулаторной карте поликлиники), которые прошли без осложнений. Не помогали никакие обезболивающие и успокаивающие лекарства. Поэтому, подозревая у матери какую-нибудь трещину костей, подвывих суставов или растяжение сухожилий (уж слишком велик был грохот от ее падения), я на второй день после падения пошел на прием к нашему участковому терапевту с просьбой осмотреть старушку и выяснить причины ее болей.
     Этот "врач" объяснила мне, что не видит оснований для посещения больной на дому, т.к. является терапевтом, а не травматологом. Она посоветовала мне нанять за свой счет машину, привезти больную в травмотологический пункт и сделать рентгеновские снимки (тоже за свой счет), чтобы определить причину болей, степень тяжести повреждений, а также необходимость последующего стационирования. Когда же я на все эти советы заметил, что больная очень стара, нетранспортабельна, т.к. является лежачей, что она сильно страдает от болей и нарушений тазовых функций (недержаний), она посоветовала вызвать скорую помощь и, чтобы побыстрее от меня отвязаться и завершить по-видимому тяготивший ее разговор, сказала, что я отрываю ее от дела, отнимаю у нее время (хотя никакой очереди не было и я был единственным посетителем в приемные часы).
     Т.к. жалобы матери на сильные боли не прекращались, то на 3-й день после ее падения, т.е. 24.06.2009г., я был вынужден вызвать скорую помощь. Приехавшая молодая девушка-фельдшер при осмотре больной не нашла никаких внешних признаков переломов (прежде всего, было подозрение на шейку бедра), вывиха, растяжения сухожилий. Не было даже никаких синяков-гематом. Сделав обезболивающий укол она отправилась восвояси.
     Дней через 5 боли в пояснично-крестцовом отделе позвоночника матери стихли. Но боли в ее ногах не только не стихали, а даже усилились. Она совсем перестала есть, мало пила (за весь день не более 0,5 литра жидкости), все время стонала. При этом резко усилилось недержание мочи и стула, которым мать страдала последние 7 лет. Т.е. у нее начался процесс обезвоживания организма, серьезную угрозу которого ее здоровью мы, домочадцы, долго не осознавали.
     От растерянности мы не знали к кому же еще можно обратиться за квалифицированной медицинской помощью. Прошла еще одна мучительная неделя. Мать беспрерывно металась, не находила себе места. Всякие успокаивающие и обезболивающие лекарства не приносили облегчения. Ее тело становилось все более неуправляемым и бездвижным. С 3 июля стал наблюдаться сильный отек левой ноги с синюшным оттенком. Но, не имея специальных медицинских познаний, мы не понимали, что это один из грозных предвестников начинающегося тромбоза глубоких вен. В это время все еще можно было бы предотвратить катастрофическое развитие событий, если бы мы знали какие лекарства надо употреблять. Но ни один из медработников, к которым мы обращались, ничего нам не прояснил по существу тяжелого состояния моей матери и не посоветовал чем ей можно помочь.
     05.07.2009г. я обнаружил, что отек левой ноги, приобрел восковую бледность, она была совершенно холодной, бесчувственной (уколы острым предметом не ощущались), оставалась совершенно неподвижной и неуправляемой, стопа обвисла и законтрактурилась. Вмятина на ноге от нажима пальцем не исчезала, как-будто это был пластилин, а не живое тело. О том, что эта нога уже совершенно мертва, мной все еще не осозновалось. Мне казалось, что нужно всего лишь сделать массаж, размять и расшевелить ногу, чтобы разогнать в ней застоявшуюся кровь. Мои усилия не дали никакого эффекта.
     На следующий день, т.е. 06.07.2009г., я обнаружил в верхней трети бедра (почти у самого паха) левой ноги серобуромалиновую полосу шириной около 5-и сантиметров, опоясывавшей бедро по всей окружности. Только теперь до меня стал доходить весь ужас состояния моей матери. Возникло подозрение в развитии гангренозного гниения ноги. Была вызвана скорая помощь. Приехавший молодой парень-фельдшер не признал наличия гангренозного процесса, и вообще не мог понять, что происходит. Он вынужден был обратиться по телефону за консультацией к своим преподавателям в медвуз, в котором учился и к текущему моменту прошел всего лишь 2 года обучения. Преподаватели, выслушав его описание состояния моей матери, тоже не смогли поставить однозначный диагноз. Остановились на предположении, что у нее имеет место одно из каких-нибудь сосудистых заболеваний. Решили ее госпитализировать в больницу.
     Врач сосудистой хирургии в приемном отделении больницы сразу же диагностировал необратимую гангрену левой ноги. Меня поставили перед фактом, что для сохранения жизни матери необходима ампутация этой ноги - в противном случае неизбежна смерть. В этой ситуации я вынужден был дать согласие на такую чрезвычайную акцию. В ночь с 6 на 7 июля текущего года была сделана операция удаления части ноги, которая была поражена гангреной. В результате была ампутирована практически вся левая нога, осталась лишь небольшая культя около паха.
     В течение недели, пока моя мать отходила от наркоза, медперсонал вынужден был начать кормить ее через зонд, ввиду крайнего истощения. Но и после того как моя мать отошла от наркоза, она продолжала отказываться от еды и общения - с врачами не хотела разговаривать совсем. Вероятно, осознание ею потери своей левой ноги было для нее глубоким психическим шоком, который она так и не смогла преодолеть до конца жизни. Пришлось продолжать ее кормить через зонд вплоть до самой смерти.
     На второй день после операции на ягдице ее правой ноги (уцелевшей) возникло небольшое синее пятно величиной с 5-рублевую монету. В последующие дни оно стремительно стало разрастаться во все стороны, захватив правый бок до пояса, от бедра до колена, распространилось на половой орган и анус. На стопе правой ноги стали появляться многочисленные подкожные кровоизлияния. Эти обширные гематомы оставались до самой смерти.
     Не смотря на незавершенность заживления раны в месте ампутации и обширную гематому, охватившую правую ногу от колена до пояса, мою мать выписали 24.07.2009г., т.е. менее чем через 2,5 недели после такой тяжелой операции. Все заботы по уходу за тяжело больной матерью, осуществление перевязок, кормление через зонд, санитарно-лекарственное обеспечение полностью легли на мои плечи. Главная трудность состояла в том, что приходилось прямо по ходу дела осваивать совершенно новые знания и навыки без всякой помощи. Т.к. в домашних условиях у нас не было возможности соблюдать необходимую стерильность, то рана сразу стала раскрываться и гноиться, не смотря на постоянное применение асептических средств (стрептоцидовой мази). Возможно это было одной из причин высокой температуры (38%) у нее.
      Так как после выписки мою мать доставили домой поздно вечером в пятницу (24.07.2009г. в 23:30), то вызвать из поликлиники врача к больной сразу по приезду не было возможности. Лишь в понедельник 27.07.2009г. был приглашен тот самый участковый терапевт для осмотра больной надому. Зайдя к нам, она прошла сразу не в комнату к больной, а в залу, потребовав ее документы и выписку из истории болезни. Едва бросив взгляд на выписку, она сразу же сказала, что больной нужен не терапевт, а хирург. И только после этого она наконец-то снизошла поинтересоваться самочувствием больной. Но и тут она ограничилась лишь измерением ее давления. Измерение показало 140 на 70, что было сочтено врачем вполне нормальным, не смотря на мое пояснение, что у матери всю жизнь пониженное давление и для нее нормальным является 100 на 70. Уходя, врач заявила, что вызовет к нам надом хирурга и выписку мы должны будем отдать ему.
     Хирург не появился у нас дома ни в этот день, ни на следующий. Поэтому 29.07.2009г. я был вынужден обратиться с письменным заявлением на имя главного врача поликлиники, приложив к нему выписку из истории болезни, как документальное доказательство обоснованности своей просьбы. Так как главврача не было на месте, а сидеть ждать ее, оставив больную на длительное время без присмотра, не имел возможности, то это заявление я сдал секретарю, которая на втором экземпляре, оставшемся у меня, проставила визу с датой и входящим номером. Никакой реакции на это заявление в этот день не последовало. Лишь во второй половине следующего дня 30.07.2009г., после того как я смог дозвониться до главврача, удалось ей устно объяснить, что ситуация критическая и не терпит отлагательства и что необходимо разрешить вопрос как можно быстрее. Первое, что она ответила на мои просьбы, это то, что просто так для ухода за больной они не могут ее положить в обычную больницу, т.к. там нет свободных мест (это злостное вранье, поскольку, во время длительного вынужденного пребывания в больнице для ухода за своей матерью после операции, я видел там не только свободные койко-места, но даже целые пустые палаты), поэтому они могут положить мою мать только на платной основе. Я же просил не об уходе, с которым домочадцы вполне справлялись сами, а об оказании квалифицированной медицинской помощи в связи с тяжелым критическим состоянием больной, понаблюдать за динамикой ее самочувствия. На это главврач сказала, что они будут "думать" над моей просьбой, а хирурга она пришлет сейчас.
     Действительно в тот же день 30.07.2009г., но лишь в 8 часов вечера, к нам пришел хирург из поликлиники. Он попросил представить выписку из истории болези, чтобы ознакомиться с процессом ее лечения. Но у меня на руках не было таковой, поскольку я ее приложил к своему заявлению главврачу. Осмотрев больную, он убедился в наличии гноящейся постампутационной раны, обширной гематомы правой ноги, многочисленных подкожных кровоизлияний стопы, сухой гангрены большого пальца правой ноги с возможностью перехода в любой момент в мокрую, в ее зондовом питании, в недержании мочи и стула, наличие пролежня на кобчике. Он проверил, какие лекарства мы используем, не просрочены ли они,  не возразил ничего против употребления больной трентала, аспирина и обезболивающих. Посоветовал подложить под уцелевшую ногу мешочки с просом во избежание пролежней (вероято он перепутал случай парализованной ноги, в котором применяется такой способ, со случаем затрамбовывания вен ноги, для которого такой подход бессмысленен). И совсем уж уходя, посоветовал положить больную в платную больницу, даже готов был дать адрес.
     После этого в течение 3-х дней (31 июля - пятница и 1, 2 августа - суббота, воскресенье) из поликлиники не было ни одного звонка. Утром в понедельник 03.08.2009г. состояние моей матери стало настолько угрожающим (дыхание сдалалось частым, прерывистым, с бульканьем, сердечный пульс едва прослушивался, был част и неритмичен, тело холодным), что я был вынужден более не ждать помощи от районной поликлиники и вызвать экстренную медицинскую помощь. ЭКГ, сразу же сделанная портативным аппаратом приехавшими в 11:30 врачами, убедительно показала, что больная действительно находится в критическом состоянии. Был сделан какой-то укол про который не было дано никакого объяснения и принято решение о немедленной госпитализации. На следующий день 04.08.2009г. утром в 8:30 по телефону мне сообщили о том, что ночью моя мать скончалась.

     Спустя неделю после смерти матери, когда хотя бы немного улеглись первые самые тяжелые душевные переживания, в понедельник 10.08.2009г. утром я пошел на прием к хирургу, чтобы выясненить причину задержки оказания столь необходимой медицинской помощи и забрать амбулаторную карту. С удивлением обнаружил, что никакой большой толпы народа не ломилось в его кабинет - я был единственный посетитель. Прием вел другой врач, поскольку приемные часы посетившего нас надому хирурга приходились на вторую половину дня. Тем не менее дежурный хирург сразу нашел амбулаторную карту - она лежала на столе на видном месте. Оказалось, что к этому времени в ней все еще не было произведено никаких записей о посещении больной терапевтом и хирургом, соответственно не описано также и ее состояние. Поэтому дежурный поинтересовался причиной моего посещения. После описания мной состояния больной, он попросил представить выписку из истории болезни. Но эта выписка уже почти 2-е недели находилась в поликлинике, т.к. я представил ее главврачу вместе с заявлением. К сожалению в первой половине дня главврача не было на месте, чтобы выяснить куда пропала выписка из истории болезни. Нелицеприятность сложившейся ситуации стала настолько очевидной, что вызвала некоторое беспокойство дежурного хирурга. Поэтому он тут же вызвался посетить мою мать надому, все еще не понимая, что ее уже нет в живых. Поблагодарив за такую поспешность, в которой теперь уже не было смысла, я отказался от этого предложения, посчитав необходимым все же сначала выяснить у главврача, куда подевалась эта злополучная выписка. Однако амбулаторную карту отдать мне отказался.
     Во второй половине дня появился главврач. И тут-то выяснилось, что мое заявление вместе с приложенной к нему выпиской до сих пор находится без всякого движения у нее в кабинете. Все ее извинения, что они пытались до нас дозвониться на протяжении двух дней - 3 и 4 августа (в это время моя мама уже помирала в больнице) - уже не имели значения. Стала совершенно очевидной халатность работников поликлиники и, в первую очередь, ее главврача по отношению к своим служебным и профессиональным обязанностям.
     Из вышеизложенного очевидна вина работников и должностных лиц поликлиники: участкового терапевта (временно исполнявшей в это время обязанности замглавврача), хирурга, главврача в допущении ими противоправных действий, выразившихся в преступной медлительности и бездействии в ситуации критического состояния тяжелобольного глубокопрестарелого инвалида. Совершенно очевидно также, что эти сотрудники явно с садисткими наклонностями с психологической точки зрения и с фашистскими наклонностями с точки зрения социально-идеологической. Юридический же состав их противоправных действий заключается в следующем:
- нарушена ст.17 "Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан", т.к. их бездействие означало, что они фактически преждевременно зачислили больную, умиравшую в страшных муках, в разряд безнадёжных с соответственным отказом от применения к ней радикальной интенсивной терапии;
- нарушена ст.20 вышеупомянутых "Основ...", о гарантированном получении заболевшими гражданами доступной бесплатной квалифицированной медицинской помощи в государственных и муниципальных системах здравоохранения;
- нарушен п/п.3 ч.1 ст.30 вышеупомянутых "Основ...", о гарантии на обследование, лечение и содержание в условиях, соответствующих санитарно-гигиеническим требованиям;
- нарушена ст.58 вышеупомянутых "Основ...", в которой регламентирована деятельность лечащего врача, функции которой фактически обязана была исполнять участковый терапевт на момент пребывания больной в домашних условиях;
- нарушена ст.60 вышеупомянутых "Основ..." (клятва врача, или ее еще называют клятвой Гиппократа), т.е. все вышеперечисленные сотрудники поликлиники являются клятвопреступниками;
- покушение на вымогательство, согласно п.2 ст.163 УК РФ, т.к. безвыходное положение больного и его родственников использовалось для навязывания платных медицинских услуг;
- злоупотребление служебными полномочиями, согласно ст.201 УК РФ, т.к. от имени государственной системы здравоохранения вместо гарантированной бесплатной квалифицированной медицинской помощи навязывалась платная.
     Очевидно также, что именно перечисленные нарушения фактически повлекли за собой вредные последствия для больной, выразившиеся в ее преждевременной скоропостижной смерти.

Остальное уже было описано в моих предыдущих постах.